The strange thing about television is that it doesn't tell you everything.
Я жива-здорова, просто нет желания ни о чем писать. Кроме того, для меня по-прежнему мучительно печатать кириллицей и вообще грамотно изъясняться по-русски, поэтому всякая корреспонденция на родном языке откладывается до последнего, пока не теряет вообще какую-либо актуальность.
Сожалею, если кто-то ожидал куклофоточек. Я люблю кукол по-прежнему, но совсем пропала охота что-либо с ними делать. Всех второстепенных персонажей распродаю потихоньку. Все мозги заняты литературным процессом, и даже не столько им как вопросами издательской индустрии и художественных компромиссов с этим связанных. Так играть-то играю по-прежнему, но все как-то без кукол.
Про Боуи. Кто-то из друзей процитировал моего любимого Маяковкого, который "чистил себя" под Лениным. Ну а я под Боуи, при том что строго говоря, я не отношусь к его fangirls :|. После его смерти поняла, что всю сознательную (ну, с 16 лет, т.е. 31 год) творческую жизнь жила в страхе, что вдруг он увидит что-то мое, и ему не понравится. Я теперь этот страх ушел - последний его подарок мне - и теперь мне совсем все равно, что и как обо мне подумает, хорошо или плохо. Мягкое такое "всеравно", без пафоса. Новая степень свободы, да. Посмотрим, во что это вызреет.
Поскольку кукол не будет, шлю всем друзьям и приятелям лучи любви в форме толстого пофигистичного бульдога.
Сожалею, если кто-то ожидал куклофоточек. Я люблю кукол по-прежнему, но совсем пропала охота что-либо с ними делать. Всех второстепенных персонажей распродаю потихоньку. Все мозги заняты литературным процессом, и даже не столько им как вопросами издательской индустрии и художественных компромиссов с этим связанных. Так играть-то играю по-прежнему, но все как-то без кукол.
Про Боуи. Кто-то из друзей процитировал моего любимого Маяковкого, который "чистил себя" под Лениным. Ну а я под Боуи, при том что строго говоря, я не отношусь к его fangirls :|. После его смерти поняла, что всю сознательную (ну, с 16 лет, т.е. 31 год) творческую жизнь жила в страхе, что вдруг он увидит что-то мое, и ему не понравится. Я теперь этот страх ушел - последний его подарок мне - и теперь мне совсем все равно, что и как обо мне подумает, хорошо или плохо. Мягкое такое "всеравно", без пафоса. Новая степень свободы, да. Посмотрим, во что это вызреет.
)Поскольку кукол не будет, шлю всем друзьям и приятелям лучи любви в форме толстого пофигистичного бульдога.
-
-
15.02.2016 в 10:26